Новости

18.08.2009 Юрий ПЕРВУШИН: "Художник должен ловить кайф от своей работы"

Учителя любовно называют их «академиками»: после художественной школы в Каменске они закончили академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина в Петербурге (бывшая академия художеств). Юрий Первушин – один из «академиков», выпускник ДХШ № 1.

- Сюда приезжаю каждое лето: здесь живут родители, навещаю их. Сам с семьей уже 20 лет живу в Петербурге.

- Каменск находит отражение в ваших картинах?

- Нет. В этом городе я прожил всего от силы года полтора. Мой отец – бывший военный, поэтому детство лишено какой-то конкретной географической точки. Но так как все же здесь прошла какая-то часть моей жизни, я как человек сентиментальный испытываю теплые чувства, когда вижу знакомые улицы, дома и даже дверь подъезда.

- На персональную выставку в Амстердаме в одной из частных галерей вы готовили что-то монументальное?

- Нет, это серии работ, написанные за последние несколько лет. Можно их назвать «Мир простых вещей»: эпизоды из повседневной жизни, натюрморты, пейзажи. В них нет никакой монументальности, все максимально интимно и лирично за счет света, холодного, сдержанного колорита. Может, поэтому мои работы так популярны в скандинавских странах… Человек, выросший среди неяркой северной природы, находит что-то свое в моих картинах.

- Это Питер повилял на выбор такой манеры письма?

- Может быть. Художник, выросший и сформировавшийся на севере, использует и соответствующие краски. Нет ярких, насыщенных цветов.

- Для вас Петербург - это парадный город–музей или, скорее, Петербург Достоевского с желтыми домами и зелеными крышами?

- Мне ближе Достоевский. У меня есть серия работ «Крыши под снегом». Запечатлен тот момент зимы, когда цвет снега сливается с цветом неба и все это превращается в одну дымку. Кстати, «Крыши» выставлялись в галерее в Делфте (Голландия), откуда родом один из моих любимых художников - Ян Вермеер (Ян Вермеер Делфтский (1632—1675) — нидерландский художник, мастер бытовой живописи и жанрового портрета. Наряду с Рембрандтом и Франсом Халсом является одним из величайших живописцев «Золотого века» голландского искусства – прим. авт.).

- Ваша манера писать менялась со временем?

- Будучи студентом, увлекался «левизмом» - всем, что шло вразрез с академическими устоями (искажение формы,цвета). В дипломе – более брутальные, скульптурные формы. Но во время стажировки в Париже понял: то, что я рисую, уже не радует меня самого. А художник должен обязательно ловить кайф от своей работы, тогда картина найдет отклик у зрителей, кто-то сможет почувствовать то же, что и ты, когда писал. Решил вернуться к реалистической школе. Понял, что реализм - он разный. Глубину ощущений можно передать через привычные предметы, но используя колорит, свет…

- Откуда черпаете вдохновение?

- Это обыденная жизнь. Те виды, которые открываются из окна моей мастерской, мои дети… Я не ищу сложных тем. Например, четыре года жил в Петергофе. Не в парадном, золоченом, а в нормальном городе. Писал болота. На это, кстати, вдохновили пейзажи московского художника Олега Васильева. Он из так называемой «Сретенской группы»: наследовал лучшие традиции Левитана и Васильева. Такой фотореализм со вкусом. Вот после этого я написал свои пейзажи с болотами. Получились чисто русские пейзажи - светлые, душевные.

- Организовать персональную выставку для художника - дорогое удовольствие?

 - Везде по-разному. Например, в Русском музее, чтобы выпустить один только каталог, нужно 20 тысяч евро. За рубежом, по крайней мере, в Голландии и Финляндии, галеристы вместо денег берут картинами. Вообще, в Питере рынок слабоват. «Петербург – культурная столица России» - это просто шаблон. Здесь нет ни одного музея современного искусства! Чтобы заработать, художнику нужно выставляться в Европе, в Америке или Москве. Например, одна моя коллега устраивала персональную выставку в Питере. Люди пришли, посмотрели, но ни одной картины не купили. Увезла в Америку - все продала. Выходит, что коммерчески выгодней устраивать выставку в Петербурге  в Пенсильвании (США), чем в Петербурге в России. Но думаю, что скоро должно что-то измениться. "На разведку" приезжают московские галеристы. Это, знаете, как плотина, которая наполняется водой.

- Не думали преподавать?

- Поступали предложения вернуться в Академию. Но я не согласился. Тогда придется полностью себя отдавать преподаванию и для творчества времени не останется. У меня есть ученик - мужчина уже в пенсионном возрасте, но с очень активной жизненной позицией. Он был капитаном корабля, объездил весь мир. Знаком со многими известными людьми, с Фиделем Кастро, например. Говорит, что уроки в моей мастерской открыли для него второе дыхание, вторую молодость. Вот только так и выражается моя преподавательская работа.

- Общаетесь ли вы с кем-нибудь из каменцев, которые также закончили институт имени Репина (Дмитрий Васильев, Алексей Пупышев, Валерий Бутырский - прим. авт.)?

- Очень редко. Примерно раз в год с кем-то пересекаемся. Знаю, что у Васильева – активная творческая деятельность в Китае: преподает в небольших городах, выставляется. Бывал в таких местах, куда цивилизация еще не добралась, царит средневековый уклад жизни. Там художника считают чуть ли не полубогом. Валерий Бутырский расписывает греческую церковь где-то в Калифорнии.

- Представьте себе, что во время какого-нибудь стихийного бедствия у вас есть возможность спасти только одно произведение искусства из всего мирового художественного наследия. Что бы это было?

- Скорее всего, «Троица» Андрея Рублева.

- Что бы пожелали начинающим художникам?

- Мужества. Профессия художника сложная: тебя могут не понимать окружающие, можешь совсем не зарабатывать. Но если что–то получается во время учебы, если твердо уверен, что это твое, нужно идти до конца. Ведь, с другой стороны, все может сложиться успешно. Это счастье, когда есть возможность заниматься по жизни любимым делом.

Ксения ПАРФЕНОВА. «Новый компас»

вернуться